Два главных виновника смерти — сердечно-сосудистые и онкологические заболевания. Нередко пациенты со злокачественными новообразованиями погибают не от рака, а от осложнений со стороны сердца, вызванных его лечением. Не случайно, в медицине возникло и развивается новое направление — кардиоонкология.
Пока ее не преподают в вузах. Не хватает специалистов, которые могут помочь онкобольным с кардиоосложнениями. Хотя в России, как и во всем мире, процесс пошел. О кардиоонкологии обозреватель «РГ» беседует с заместителем директора по научной работе Медицинского научно-образовательного центра МГУ, действительным членом Американской коллегии кардиологов, членом-корреспондентом РАН Симоном Мацкеплишвили.
- Симон, как быть пациенту сразу с двумя диагнозами: кардиологическим и онкологическим? Если каждый из них многие расценивают как приговор, то что же делать при их сочетании? Да и можно ли что-то делать?
— До недавнего времени это был приговор. Но теперь мы знаем, как в таких случаях помочь человеку.
- А таких сочетанных пациентов много?
— Много. И главное, их количество растет. Почему? Современная онкология добилась феноменальных успехов в лечении многих видов злокачественных новообразований. Рак из разряда «острых недугов» переходит в разряд хронических. Ранее онкопациенты просто не доживали до осложнений со стороны сердца. Поэтому мы стремимся, чтобы пациенты, прошедшие сложное хирургическое лечение, химио- и лучевую терапию, жили еще долгие годы.
- Но живут долго не все и не всегда?
— Есть статистика, полученная американскими исследователями еще в 2004 году. К большому удивлению, тогда было обнаружено, что из более 600 тысяч женщин, перенесших рак молочной железы, за 27 лет наблюдения только 20% умерли непосредственно от онкологии. А более 43% — от сердечно-сосудистых осложнений, вызванных лечением основного заболевания. Больше чем в два раза! Тогда онкологам и стала ясна важность пристального наблюдения за состоянием сердца.
- Кстати, что ни день, то информация о новом препарате или технологии против рака. Всегда ли врач ориентируется и точно знает, что нужно конкретному пациенту?
— Разобраться в огромном и постоянно расширяющемся арсенале операций, препаратов, устройств и вмешательств, мягко говоря, непросто. Но у того же врача в поликлинике должны быть как минимум онкологическая настороженность и определенные навыки и умения, чтобы максимально быстро сориентироваться и направить пациента к необходимым специалистам. Нельзя обвинять его в том, что он не во всех подробностях знает нюансы даже такой распространенной опухоли у мужчин, как рак простаты, а у женщины — рак молочной железы.
- Крупнейший детский онколог, академик Александр Григорьевич Румянцев приводит данные: если раньше от острого лимфобластного лейкоза умирало 93% детей, то в наше время — 8%! Срабатывают современные технологии и методы лечения.
— Это мощный прорыв в медицине. И тем не менее именно у детей, излеченных от лейкоза благодаря применению определенных препаратов, которые мы называем кардиотоксичными, через много лет нередко диагностируются заболевания сердечно-сосудистой системы.
- Особую значимость и распространение получает иммунотерапия онкологических заболеваний. Она что, тоже токсична?
— Как ни парадоксально, одно из наиболее опасных осложнений иммунотерапии рака — острое поражение сердца: молниеносный миокардит. Причем ни факторов риска, ни возможностей предотвратить или вылечить это осложнение мы пока не знаем. Возможно, это связано с выраженной активацией иммунной системы, которая, наряду с клетками опухоли, начинает атаковать и сердечные клетки.
Приведу пример, касающийся рака молочной железы, особенно на поздних стадиях. Сегодня много высокоэффективных методов борьбы с этим заболеванием. В частности, таргетные (действующие на конкретное звено опухолевого процесса. — С. М.) препараты. Они значительно снизили смертность, улучшили качество последующей жизни. Превратили этот страшный, порой смертельный недуг в излечимую болезнь для огромного числа женщин. Но и они не без «черных пятен». Да, препараты блокируют ключевые рецепторы раковых клеток, приводя к их гибели. Однако кричать «Ура!» рано, поскольку эти же самые препараты действуют и на сердце. Поэтому каждый раз перед лечащим врачом дилемма: как убить рак и не навредить сердцу.
- Дилемма неразрешимая? Или?…
— Или! Сейчас у нас есть способы и опухоль убить, и сердце сохранить.
- Такие возможности у пациентов только Москвы, Питера, Новосибирска, Краснодара, Казани?.. А если пациент живет за полярным кругом, как ему быть?
— Знаменитый Билл Гейтс в своем обращении к студентам и выпускникам Гарвардского университета, к которым я и себя скромно причислю, сказал: «Главные достижения человечества не в открытиях, а в том, как эти открытия применяются на пользу всем людям». Действительно, проблема доступности, пожалуй, сложнее всех остальных. Особенно в нашей стране с ее огромными расстояниями. Именно поэтому мы разработали и активно внедряем телемедицинские системы. Скажем я, находясь у себя в Университетской клинике МГУ, могу наблюдать моих пациентов, которые за тридевять земель от Москвы.
- Наблюдаете. Видите, что у пациента Н. рак печени, и даже знаете, какие препараты, виды лечения помогут ему лучше всего и как это повлияет на его сердце. Но от этих ваших знаний пациенту Н. легче не станет. Что вы можете ему предложить конкретно? И в какие сроки? Ведь рак, как известно, не ждет.
— Сегодня у нас есть возможность и лечить пациента на расстоянии, и госпитализировать его в нашу клинику. Причем как по системе ОМС, так и по квоте.
- Вот приехал такой пациент в Москву. Не будем говорить о том, во что ему обойдется дорога. Но где он будет жить, как быстро его госпитализируют? Позволяют ли возможности столичной больницы, в частности, вашей Университетской клиники, в том числе и финансовые, действительно помочь такому пациенту?
— Необходимо разделять возможности помочь пациенту с точки зрения достижений медицины и системы здравоохранения. Это не всегда одно и то же. У нас не рядовое лечебное заведение. Университетские клиники призваны предлагать здравоохранению новые способы профилактики, диагностики, лечения и реабилитации, задавать высокую планку, являясь при этом независимыми (мы напрямую не подчиняемся минздраву) центрами компетенций.
Для иногородних пациентов при нашей клинике есть так называемый «корпус временного пребывания», специально для этого созданный. Он небольшой, но для начала и этого достаточно. Уповаем на то, что государственная программа по онкологии, частью которой обязательно должна стать кардиоонкология, поспособствует решению проблемы.
- Симон, раньше было представление, что сердце раку недоступно?
— Непосредственно онкологические заболевания самого сердца встречаются редко. В большинстве случаев они — случайная находка при кардиохирургических вмешательствах. Известно высказывание одного из основоположников кардиологии, выдающегося французского врача Жана Батиста Сенака: «Сердце — настолько благородный орган, что не может поражаться опухолью». Но по мере внедрения в медицинскую практику новых диагностических методов исследования частота выявления этой патологии возросла.
- А когда сердце утрачивает свое благородство и «впускает» в себя рак?
— По-разному. Иногда с опухолью сердца человек появляется на свет.
- Хотите сказать, что болезнь развивается внутриутробно? Мы знаем о врожденных пороках сердца, но о врожденных опухолях сердца…
— Теперь знаем и это. Более того, можем выявить опухоль у плода. А сразу при появлении ребенка на свет приступаем к его лечению. Сейчас разрабатываются методики внутриутробной генной терапии, чтобы опухоль перестала развиваться и ребенок родился без нее.
- Врожденные пороки сердца успешно оперируются. А где и как избавляют от врожденного рака сердца?
— Опухоли сердца часто — одно из проявлений генетических аномалий или наследственных заболеваний. И мы учимся исправлять ошибки природы.
Есть такое выражение: «Страх не останавливает смерть, он останавливает жизнь». Кардиолог с онкологом должны не бояться общих проблем
- Что ждет ребенка с генетической патологией?
— Таких детей можно спасать, и их спасают. В том же Бакулевском центре, в центре имени Димы Рогачева, в Алмазовском центре в Питере… Но очевидно: подобных учреждений должно быть больше. Может, одним из путей увеличения их количества являлось бы внедрение подобной помощи в перинатальных центрах, создаваемых по всей стране.
- Каким путем исправляете неправильную наследственность?
— Вы, Ирина Григорьевна, торопитесь. Пока это происходит только в эксперименте. Но результаты обнадеживают. Думаю, в ближайшие лет десять — пятнадцать мы сможем полностью исправлять «неправильный генетический посыл».
- Надо ждать?
— Придется. Почему я так уверен, что это получится? Еще совсем недавно даже представить было невозможно, что такие неприятности можно распознать у плода. Не было инструментов, применимых для редактирования генома в живом организме, не было знаний, позволяющих управлять процессами обновления клеточного состава органов и тканей.
- Большинство людей страшится заполучить рак. Но почти спокойно относится к возникновению болезней сердца и сосудов. Да и статистика наша не без изъянов. Например, в качестве причины смерти напишут «лимфома средостения». Хотя на поверку пациент умер не от лимфомы, а от инфаркта миокарда, ставшего следствием поражения коронарных артерий после облучения грудной клетки. Создаются современные ядерные центры. Использование лучевых методов лечения рака станет доступнее. Симон, а сердцу от этого легче?
— Конечно! Возможности таких центров уникальны, в том числе и потому, что они «сердцесберегающие». В нашей Университетской кинике планируется создание подобного. Мы работаем в контакте с японскими коллегами, которые в этом направлении лидеры.
- Кроме рака самого сердца, чем еще занимается кардиоонкология?
— Пожалуй, основная тема кардиоонкологии — нарушение деятельности сердечно-сосудистой системы при раке легких, желудка и т.д. Известно, что такие больные сильно худеют. При этом речь идет о потере общей мышечной массы организма, в том числе и массы сердца. Стенки сердца становятся тонкими, ослабленными, и оно теряет способность полноценного поддержания кровообращения в организме. Не менее 20% людей с тяжелой онкологической патологией умирают от так называемой саркопении — критического снижения мышечной массы. Часто таким ослабленным пациентам невозможно проведение необходимого лечения.
Огромная проблема. Пытаясь ее решить, мы вместе с коллегами из Великобритании и Германии разрабатываем препарат, который предотвращал бы снижение мышечной массы, в том числе массы миокарда, блокировав ключевые звенья этих патологических процессов в самом начале. Так можно улучшить качество жизни больных раком. Пациент будет себя чувствовать намного крепче, увереннее и лучше перенесет непростое лечение рака.
Важнейшая и, к сожалению, очень распространенная ситуация: наличие у пациента онкологического и сердечно-сосудистого заболеваний одновременно. И проблема в том, что врачи зачастую опасаются их лечить. Например, пациент с раком почки ранее перенес инфаркт. Ему предстоит операция по удалению опухоли, которая может спасти жизнь. Но онколог видит диагноз «инфаркт миокарда» и, боясь, что пациент не перенесет операцию, направляет его к кардиологу. Кардиолог, в свою очередь, не берет на себя ответственность разрешить онкологическую операцию. Так пациент попадает в замкнутый круг. Но онкология не может ждать: рак становится неоперабельным.
- И что делать?
— Мы обследуем пациентов с онкологическим и кардиологическим диагнозами и лечим их. Ведь в большинстве своем кардиологические проблемы — ишемическая болезнь сердца, патология сердечных клапанов, нарушения ритма и проводимости сердца, артериальная гипертензия — можно успешно лечить. В нашей клинике есть все возможности выявить кардиотоксичность «на подступах». Мы устраняем все проблемы либо сразу и полностью, либо по этапам: сначала готовим пациента к онкологической операции, а потом долечиваем. Другая возможность: на основании результатов обследования даем наше заключение, что пациент перенесет операцию, как бы говоря онкологам: «Заболевание сердца — не ваша проблема, оперируйте смело!». Они оперируют, и все заканчивается хорошо. Ситуации, когда пациент может не перенести операцию, редки. Тогда вместе с онкологами мы разрабатываем другие варианты лечения, учитывающие онкологический диагноз больного.
- Какой совет дадите пациентам с кардиологическими диагнозами, у которых выявлен рак?
— Перед началом лечения пациент обязан проконсультироваться с кардиологом. Оказалось, что самые банальные и недорогие препараты от сердечно-сосудистых болезний, назначаемые в определенных дозах и комбинациях, помогают предупредить или снизить кардиотоксичность. Но самое главное: необходимо научить кардиологов заниматься этой проблемой, не бояться онкологических пациентов. Уверен, можно одновременно проводить мониторинг сердца, предупреждая сердечную недостаточность, и при этом проводить полноценный курс онкотерапии. Во многих онкоцентрах мира существуют службы кардиоонкологии, где кардиологи и онкологи ведут пациента вместе. На мой взгляд, такой подход должен быть и в России. Великий врач Матвей Мудров говорил: «Врачевание не состоит в лечении болезни. Врачевание состоит в лечении самого больного». Тем более такого, который страдает и онкологическим заболеванием, и сердечной недостаточностью. Есть выражение: «Страх не останавливает смерть, он останавливает жизнь». Так и кардиолог с онкологом должны не бояться общих проблем, а подружиться, чтобы их пациенты жили. Жили долго и хорошо.
Ирина Краснопольская, “Российская газета”
«Моя Околица» — официальный информационный партнёр «Российской газеты».